…А денег было жалко до слез! Тот, кто хоть раз был в шкуре заграничного командировочного, меня поймет. «Суточные» — они для души. А то, что выдано на непредвиденные расходы, как раз и предполагается истратить на завтраки-обеды и ужины. Оператор Руслан это понимать отказывался и громко требовал, чтобы я нанял ему конную тележку. С нее, якобы, он гораздо более эффектно мог снять проезд по узкому горному ущелью с выходом на красивейшую панораму храмовой площади древнего набатейского города Петра.
Петра это… Это туристическое все! В мертвых скалах густо-розового цвета высечен целый античный город. Изящные храмы, шикарные дворцы, мрачные усыпальницы, даже общественные бани и туалеты, — все это сработано простым резцом из дикой скалы.
Таможня дает добро
Справка
Петра — древний город, столица Идумеи (Едома), позже столица Набатейского царства. Расположен на территории современной Иордании, на высоте более 900 м над уровнем моря и 660 м над окружающей местностью, долиной Аравы, в узком каньоне Сик. Проход в долину — через ущелья, расположенные на севере и на юге, тогда как с востока и запада скалы отвесно обрываются, образуя естественные стены до 60 м в высоту.
Петра возникла приблизительно в VII веке до нашей эры, аккурат посреди самого удобного и к тому же единственного караванного пути из Африки в остальной мир. И наоборот. После землетрясения непроходимые скалы как-то очень странно треснули по одной, практически ровной линии. Образовался проход в долину, где поселился хитрый народ – набатейцы. Ничего они не делали. Только взымали с купцов большие-пребольшие деньги за провоз товаров через свою трещину (получается, что именно набатейцы первыми оценили преимущества профессии таможенника). Ну, и чтобы не сойти с ума от скуки и богатства, они строили из скал свою Петру – прекраснейший и самый таинственный город в мире.
Взять Петру штурмом было невозможно. Еще до всякого фильма про «300 спартанцев» набатейцы додумались, что в ущелье с большим отрядом воинов может справиться несколько человек. Они просто замуровывали узкий проход и скидывали камни на глупые головы атакующих. А пока длилась осада, вкусно питались своими неисчислимыми запасами, которые были накоплены специально для такого форсмажорного случая. Разгромив очередных контрабандистов, набатейцы милостиво увеличивали пошлину за провоз товаров вдвое, чтобы покрыть издержки на оборону и простой в работе КПП.
«Обожглась» Петра только на скупых римлянах, которые нашли обходные, более удобные и дешевые пути. Не приученные к черному труду набатейцы, проев запасы, разбежались по всему миру в поисках других таможенных пунктов. А про город забыли до начала XIX века, когда его обнаружили французские путешественники. Странная картина предстала перед их глазами – целехонький античный архитектурный ансамбль дивной красоты, посреди которого разгуливают кочевые племена бедуинов со своими верблюдами, лошадями и ослами. Бедуины использовали Петру почти по назначению. То есть устроили в ней перевалочный лагерь на своем кочевом пути из Африки в Аравию.
Сначала бедуины жутко разозлились, что Петру нашли туристы, которые ходили со своими неверными мордами и смущали мини-юбками и шортами. Потом мини-юбки отошли на второй план, а на первый вышли деньги. С туристом за деньги можно делать все – морочить ему голову экскурсиями, катать его на верблюдах, лошадях и осликах — даже, если он этого не хочет, продавать ему кока-колу втридорога, бесполезные сувениры… Мало того, в Петре стали снимать фильмы. Самый известный «Индиана Джонс и последний Крестовый поход» — помните, крестоносца, который тысячу лет чахнет в древнем храме, охраняя чашу Христа? Так вот, это снималось в Петре. За то, чтобы бедуины на время свалили из кадра и не мешали Шону Коннери с Харрисоном Фордом, они тоже брали деньги.
Мы, Николай Вторый…
Со времени туристического открытия Петры бедуины кочевать не перестали. Но ограниченный их контингент постоянно пребывает на месте. Чтобы турист не расслаблялся. И вот этим-то хищникам мне и предстояло отдать свои кровные непредвиденные расходы, чтобы оператор снял какой-то гениальный эпизод, который, может быть, даже не войдет в программу!
Так мы познакомились с нашим бывшим соотечественником, а теперь почетным бедуином
Шеренга бедуинов с конными повозками внушала те же тревожные чувства, что и таксисты в международном аэропорту. Только последние пока еще не носят «арафатки» — клетчатые головные платки, которые фиксируются на голове витыми жгутами. Присмотрев наименее алчного на лицо возницу, я отдал ему 50 евро (ужин на двоих с французским вином в иорданских ценах!) и отправил оператора снимать его высокохудожественный проезд.
Прошел час. Я уже выпил две бутылки минералки за 10 евро и покормил ослика морковкой за 5 евро (и то, и другое продают, естественно, те же бедуины – у них здесь монополия на туристический сервис, данная еще отцом нынешнего короля Иордании Абдаллы)…Наконец из-за крутого горного выступа показалась наша съемочная колесница. Но в каком виде! По-моему, даже лошадь у них была нетрезвая, потому что на ее хомуте залихватски и даже как-то по-валдайски дребезжал откуда-то взятый колокольчик. Драгоценная камера билась о не менее драгоценный штатив где-то на днище. Оператор Руслан сидел на облучке в обнимку с возницей. Голову Руслана украшала «арафатка», а на макушку извозчика, козырьком назад, была лихо заломлена бейсболка с надписью НТВ. Размахивая почти пустой бутылкой виски (18 евро в магазине дьюти-фри), которая предназначалась на вечер, они тоскливо, но, вместе с тем как-то вызывающе, пели на всю древнюю Петру: «Прощайте скалистые горы…»
Я открыл рот, чтобы высказать то, что всегда стеснялся подумать, но был остановлен примиряющим жестом бедуина: «Не кипятись, командир! Мы с Русей заплутали малость…» Так мы познакомились с нашим бывшим соотечественником, а теперь почетным бедуином и отцом двух полукровно бедуинских детей — Николаем ВтОрым.
Галерея
Простая история
Как же такое могло случиться, что очень даже русский человек превратился в бедуина, да еще и в далекой иорданской Петре?! – резонный вопрос. Но с очень простым ответом. Николай родился в Кандалакше. В Мурманске закончил «мореходку». Стал ходить на судах торгового флота мотористом. И мотористом был прекрасным! От Бога, как говорится, мотористом. Капитаны на него молились, но… Как это часто бывает с гениями, был у Второго недостаток – пил безбожно. Самозабвенно пил, до беспамятства, до бреда, до потери сознания и совести.
«Обожглась» Петра только на скупых римлянах, которые нашли обходные, более удобные и дешевые пути
Долгое время за великий Колин талант на это смотрели сквозь пальцы – журили, призывали к совести, прорабатывали на собраниях (а времена были еще советские). А тут случился рейс в Марокко. И Коля доигрался. Точнее допился до того, что бросился с вилкой на человека. И не на простого человека, а на замполита (была такая должность в советском торговом флоте – делать не надо было вообще ничего, кроме, как раз в неделю цитировать вождей перед скучающей командой и получать приличные деньги в валюте). В общем, Второму сказали, что это его последний заграничный рейс – визу закроют, характеристику испоганят.
В славном городе Касабланка, известном любому, даже не бывавшему в Марокко «чайнику» по одноименному фильму, Коля дал прощальную гастроль. То есть запил. Деловито, беспросветно, беспощадно и бессмысленно. Пришел в себя, когда сухогруз «Физик Курчатов» был уже около Нигерии. Вот собственно и вся история…
Моряк в пустыне
В Марокко Коле пришлось туго. Российский паспорт моряка с просроченной визой, денег нет, постоянного жилья тоже. Счастье, что есть такой народ – бедуины! Они путешествуют по миру со своими лошадьми, верблюдами и осликами безо всяких паспортов, виз и видов на жительство. И никто их не проверяет и не контролирует, даже, если их караваны идут по воюющим государствам. А самое главное, бедуины никогда не могут «малость заплутать».
Коля садится на него, медленно пьет виски из пластикового стакана и поет сам себе: «Прощайте, скалистые горы…»
К бедуинам Коля «пристал» в любимом городе Уинстона Черчилля – Марракеше. Понравился главе клана, который направлял свой караван в Иорданию, в Петру на очередной туристический «чес». Вот поэтому мы и сидели на ступенях какого-то набатейского святилища, разговаривали, вспоминая Россию и Мурманск с Кандалакшей, где и мне доводилось бывать не раз.
В Петре! О Кандалакше! Ну, и какие «Хроники Нарнии» с этим сравнятся?
О съемках в этот день уже речи не шло. Сговорились «посидеть» у нас в отеле. Николай подозвал свою полубедуинскую, полукандалакшскую дочь, пронзительно крикнув: «Зинка-аа-аа!». Прибежала очаровательная девочка со спутанными давно немытыми волосами, кривоногая, как папа. «Вот, моя младшенькая, — гордо представил Вторый. — Зейнаб по-бабуински». Малышка стояла с коробкой камешков, которые бедуины продают туристам в качестве сувениров по евро за штуку, улыбалась всем, чем могла, выслушала эмоциональную речь отца, а потом убежала. «Сказал, чтобы матку предупредила, что я задержусь», — прокомментировал Коля.
Уже сидя в гостиничном номере, Николай рассказал, что детей у него теперь двое – Зинка младшенькая и Сашка (Искандер) старший: «Вы его не видели, он туристов на ослике катает». Жена одна, но хорошая. Живут в бедуинском поселке около Петры, который выстроен на государственные деньги и бесплатно отдан в пользование бедуинов, которых так ценил покойный король Хусейн. За деньги только электричество и вода. Зарабатывает Николай прилично – в сезон (весной и осенью, когда не слишком жарко) до 200 евро в день. Четверть отдает старейшине клана. Она идет старикам и беспомощным. Плюс Зинка с Искандером когда полсотни, а когда и сотню евро в дом приносят, естественно, оставляя себе на мороженное и на DVD. Такая вот «жисть».
«Домой? В Россию? Нет, не тянет. Чего я там делать-то буду? – Спиваться? Нет, не хочу».
Кстати, здесь Вторый не пьет. Почти. Не любят этого бедуины. Поэтому раз в месяц, в праздничные, нерабочие для бедуинов дни, Николай идет в магазин для туристов, покупает литровую бутылку «Красного пешехода» (виски «Джонни Уокер» с красной этикеткой), а затем в главный набатейский храм, — тот самый, что снят в «Последнем Крестовом походе». Там внутри огромное надгробие. Коля садится на него, медленно пьет виски из пластикового стакана и поет сам себе: «Прощайте, скалистые горы…»